Славянский монастырь Карла IV
Костел святых Космы и Дамиана
В память об этом названа улица, ведущая с Карловой площади к реке - На Морани, а раньше так называлась территория от Эмаузов до святовацлавского источника (у костела св. Вацлава на Рессловой улице). Еще это место называли На Большой гробнице (Na velke hrobce) в отличие от Малой, которая была внизу, на берегу Ботича. Оба названия указывают на то, что здесь было языческое захоронение. В 10 веке св. Вацлав приказал опрокинуть статую Мораны и поблизости на скале за сорок дней построил костел святых Космы и Дамиана.
Каждую пятницу в полночь по ней проходит обезглавленный монах, в одной руке несет свою голову, а в другой - мешочек с монетами. Когда-то он под крышей этой лестницы продал еврею облатку, чтобы тот мог колдовать над ней. В монастыре об этом стало известно, еврея сожгли, монаха обезглавили. С тех пор нет монаху покоя, он ходит по лестнице в ожидании новопосвященного священника, который взял бы у него мешочек с деньгами и взамен дал ему облатку. Возможно, история эта возникла из-за того, что на лестнице было темно и мрачно. Основание Эмаузского монастыряВ начале 14 века император Великой Римской империи и чешский король Карл IV при костеле Космы и Дамиана основал монастырь ордена св. Бенедикта.
Пять новоместских костелов, основанных Карлом IV, и составляют этот крест. Северо-южная линия соединяет костел св. Катержины и костел Благовещения Девы Марии На Слупи, а западно-восточная - Эмаузский монастырь и костел Девы Марии и Карла Великого на Карлове. На месте пересечения стоит костел св. Аполинаржа. Относительно этого монастыря у Карла IV были большие планы. Он хотел устранить раскол между западной и восточной церковью. Это был единственный славянский монастырь и единственное не-латинское объединение в западном христианстве на территории Карловой империи. Раньше в Чехии и на Мораве литургию служили на чешском - то есть славянском языке. Позже Папа Римский по настоянию немецких епископов и из опасения, как бы славянская церковь не вышла из повиновения Риму, поддержал исключительное господство литургии на латыни. Первые пражские епископы, получившие посвящение от немецких учителей, тоже были сторонниками латинской литургии. Чем дальше, тем чаще славянская литургия заменялась латинской. Карл IV пригласил в монастырь монахов из Хорватии и других славянских стран, даровал монастырю старые славянские рукописи, среди которых была и драгоценная книга Реймского Евангелиария. Монастырь назвали На Слованах или У св. Иеронима. Его строительство обошлось почти в такую же сумму, как и Каменный, впоследствии Карлов, мост. Реймский ЕвангелиарийКарл IV подарил Эмаузскому монастырю монастырю Реймский Евангелиарий. Это старославянский Евангелиарий, рукопись с красочными иллюстрациями 11 века, хранящаяся в библиотеке капитула кафедрального храма во французском Реймсе. До начала 18 века французские короли торжественно присягали на нем во время своей коронации в Реймском кафедральном храме.Реймский Евангелиарий состоял из двух частей. Первая появилась в Киевской Руси и была написана кириллицей, а вторая часть была написана глаголицей в Эмаузском монастыре. Обе части были переплетены в одну книгу. В 15 веке Евангелиарий попал в Царьград в качестве дара византийскому легату, у которого его купил французский кардинал, думая, что это оригинал книги, написанной св. Иеронимом. Он отвез рукопись в Реймс. Рукопись стала частью храмовых сокровищ в кафедральном храме. Правду о Евангелиарии узнали в начале 18 века от русского царя Петра I. Когда при официальном посещении Франции ему показали в Реймсе святыню, он сразу узнал кириллицу. После этого французские короли больше не использовали Евангелиарий при коронации. Новый храм Девы Марии и славянских святыхКогда костел перестал вмещать всех прихожан, Карл построил новый храм Девы Марии и славянских святых Иеронима, Кирилла и Мефодия, Прокопа и Войтеха. Архиепископ Ян Очко из Влашима в присутствии Карла IV, его сына Вацлава IV и важных гостей торжественно освятил его в пасхальный понедельник (29.3.1372), когда читается Евангелие о явлении Иисуса Христа ученикам, направляющимся в Эммаус. Поэтому монастырь получил название «Эммаус», по-чешски Эмаузы.
В период коммунизма в газете Vecernik Praha вышла статья о происхождении названия Эмаузы. В ней писали, что когда-то на месте стоял публичный дом Emmahaus (дом Эммы), из-за которого монастырь На Слованах стали называть Эмаузы. Таким образом власти хотели осмеять историю и славу этого места. Карл подчеркнул специфичность нового заведения тем, что монастырь освятил пражский архиепископ, а не нунций Папы Римского. Монастырь был богат, владел землями и виноградниками, стал центром образования и искусства. Карл открыл при нем славянскую гимназию. В числе студентов были Ян Гус и Иероним Пражский.
Архитектурные элементы храма, освященного в честь свв. Иеронима, Кирилла и Мефодия, Войтеха и Прокопа, а позже Девы Марии, напоминают работу средневековой придворной строительной организации под управлением Матиаша из Арраса. Строительство вместе с уникальной художественной отделкой продолжалось 25 лет.
В 60-е годы 14 века клуатр (крытая галерея монастыря) был украшен циклом из 85 настенных готических росписей с параллелями из Ветхого и Нового Завета. Авторами росписи были так называемый Мастер эмаузского цикла (его имя неизвестно), Микулаш Вурмсер из Страсбурга и Мастер Освальд. Их работу можно увидеть и сейчас. Эти фрески входят в число ценнейших реликвий живописи, сохраненной с готического периода в Центральной Европе. В левом углу за алтарем находится статуя сидящей Матери Божьей Монсерратской. При бомбардировке костела в 1945 году она чудом не была повреждена. Была эвакуирована в костел св. Игнаца на Карловой площади, а после реставрации вернулась на свое прежнее место. Дева Мария Монсерратская в ЭмаузахЭмаузская статуя происходит из паломнического места Монсеррат в испанской Каталонии. Здесь верующие почитают небольшую средневековую статую Девы Марии, восседающей с маленьким Иисусом на троне.
На Чешскую землю культ Монсерратской Девы Марии принес орден испанских «черных» бенедиктинцев. Их так называли из-за черного цвета облачения. Этих монахов приглашал в Чехию еще Альбрехт Вальдштейн, но его безвременная смерть (1634) расстроила эти переговоры. Община бенедиктинцев обосновалась в Праге в 1635 году по приглашению императора Фердинанда III. Для эмаузского монастыря была создана копия Девы Марии Монсерратской. Статуя эмаузских бенедиктинцев - деревянная, высотой 135 см, в стиле раннего барокко. На ее композицию оказало влияние «одевание» чудотворицы в Монсеррате. Деревянная статуя в пражских Эмаузах изображает Деву Марию, облаченную в богато драпированное одеяние. Эти части одежды состоят из сменного текстиля, позволяющего «переодевать» статую. Статуя реставрирована на рубеже 19-20 веков. Деву Марию Монсерратскую в Эмаузах почитают и сейчас. Она занимает почетное место в монастыре и недоступна обычным посетителям. Черные испанцыВо время гуситских мятежей монастырь избежал разгрома, потому что оставался действующим. Гуситы его захватили в 1419 году. Это был единственный монастырь, где причащали под обоими видами, что продолжалось до 1589 года. В то время в монастыре служил английский богослов-гусит Питер Пэйн и брат Грегор, основатель Общины Чешских братьев. В начале 17 века, во время правления Рудольфа II, в монастыре была восстановлена католическая вера. В 1611 году он пострадал от нашествия наемников из Пассау, при котором его разграбил местный сброд.В 1636 году Фердинанд III против воли бенедиктинцев привел сюда монахов из каталонского монастыря Монсеррат в Испании, которых в Чехии прозвали Черными Испанцами. С того времени существует легенда о звонаре На Слованах. Когда на место старых монахов в монастырь пришла торжественная процессия новых, в сопровождении знатных дворян в дорогих одеждах, войска и иностранцев, народ вышеградский и подскальский печально наблюдал, как их храм с монастырем переходит в чужие руки. «А почему не звонит колокол?»,- спросил аббат, шедший во главе процессии. Несколько солдат сразу поспешили на башню, чтобы звонить самим, но веревки у всех колоколов были отрезаны. На вопрос, кто это сделал, старый звонарь, который не хотел, чтобы колокола звонили, когда жившие здесь монахи покидали свой монастырь, сознался, и разъяренный солдат застрелил его. Умирая, звонарь взглядом прощался с колоколами, с которыми он столько лет призывал набожный народ на богослужение. Новые обитатели пребывали в этом монастыре два с половиной столетия и жили в строгой дисциплине. Набожность монахов сильно не нравилась аду, и они послали одного из своих служителей, чтобы тот соблазнил их вкусной едой. Черт устроился в монастырскую кухню поваром, готовил такие вкусные блюда и подавал такое вкусное вино, что монахи постепенно привыкли к чревоугодию. Но как-то ночью проходящий мимо аббат услышал в кухне чужой голос и, стоя за дверью, стал свидетелем разговора. Черта-повара навестил другой черт, чтобы узнать, не созрели ли души монахов для ада. Аббат проклял дьявольских злоумышленников, и те вылетели из монастыря через открывшиеся дыры в крыше в виде двух черных петухов, а в монастыре началось покаяние и строгий пост.
Во время чумы 1680 года аббат уехал из Эмаузов. Монахи (испанцы) подумали, что если аббат покинул монастырь, боясь чумы, то и им необязательно соблюдать строгую монашескую дисциплину. Стали выпивать, наслаждаться жизнью, пока Прагу не захватила чума. Но чума обошла их стороной. После окончания эпидемии вернулся боязливый аббат, и нужно было снова подчиниться строгой монастырской дисциплине. Монахам, которые в отсутствие аббата распоясались, отказались от монастырского поста и познали радости светской жизни, совсем этого не хотелось. Особенно не хотел возвращаться к строгой дисциплине и посту патер Карел. Он надумал выжить аббата из монастыря, чтобы снова вернулось минувшее веселое время, и для этого решил изобразить привидение. Ночью он устроил в монастырских коридорах адский шум и гам, изображал стоны и плач привидения. Но аббат узнал в плаче и стонах знакомый голос, недолго думая, разбежался и обеими руками схватил это привидение - патера Карела. Патеру пришлось плохо. Аббат закрыл его в заключении и «загрешил его душу», чтобы после смерти он на самом деле стал привидением. Когда французские и баварские войска оккупировали Прагу (Во время так называемой Войны за австрийское наследство 1740-1748 гг.), у французов в 1741-1742 гг. была своя больница в монастыре На Слованах, да еще и в самом костеле. В то время в Праге свирепствовала чума, и по монастырю делал обход «чумной монах». Каждую ночь проходил он по монастырю, и где останавливался или чертил рукой в воздухе крест, там в течение суток люди умирали. Чумного монаха видели больные и санитары, но никто не мог заметить, откуда он приходит и куда исчезает. Когда чума особенно злобствовала, чумной монах проходил около больных по костелу и делал кресты уже на целую сторону, где лежали больные. К утру все они были покойниками. Это продолжалось, до тех пор, пока в эмаузском костеле не произошло чудо. Чумной монах пришел, встал возле кроватей, на которых лежали больные и поднял руку, чтобы крестом обозначить выбранных к смерти, но тут перед ним появилась Белая пани, раскинув руки, закрыла от монаха своим одеянием больных, и на той стороне никто не умер! Так было в костеле и монастыре Эмаузском и в следующие дни, пока эпидемия не закончилась. Чумной монах приходил и чертил над больными кресты, но кого заслоняла Белая пани, тот не умирал, а выздоравливал. Говорят, что тот чумной монах в Эмаузах и был патер Карел. Привидения и клады в ЭмаузахИздавна рассказывали о кладе, который закопан в Эмаузах, где - неизвестно. Известно только, что клад состоял из нескольких частей. Одна из этих частей якобы закопана в скале прямо под Эмаузским костелом, и в Страстную пятницу клад в скале грохочет и горит синим пламенем. А охраняет этот клад большой пес.
Давно это было. Продавщица зелени возвращалась из Праги домой в Подскали в ночь со Страстного четверга на Страстную пятницу. Женщине не хотелось идти по Псовой (ныне Вацлавской) улице Под Слованы, где она жила - там бегают три страшных черных пса и днем мрачно, не то, что в полночь. Спеша трусцой вниз по Слованскому пригорку, она проходила между обоими костелами (Эмаузским костелом и костелом св. Яна на Скале) и внезапно услышала «грохот денег». Это было так, будто деньги в какой-то шахте сыпались, как поток. Продавщица окаменела, слушала и слушала, хорошо, что не забыла перекреститься.
Продавщица подумала, что скала вот-вот разломится, и деньги «потекут» на дорогу. Старушка высыпала из висевшей на руке корзинки остатки редиса, чтобы зачерпнуть в корзинку денег, как из источника, но вдруг услышала за собой какое-то бурчание. Оглянулась - Матушка Богородица Святогорская! - по склону Слованского пригорка несся огромный пес. Он катился по дорожке, как бочка, и урчал. Продавщица забыла про деньги и помчалась к Троицкой улице, пес - за ней. Прибежала, задыхаясь, на угол, влетела на свою улицу, а пес пронесся мимо нее к костелу св. Бартоломея и там исчез. Но, пробегая мимо старушки, обдал ее, как из мехов, горячим дыханием, и бедняжка надолго распухла, как кадка. С тех пор она не пошла бы в полночь мимо Эмаузского костела ни за что на свете. Еще вот такой случай произошел на Слованской горе. Житель Вышеграда задержался допоздна в Праге и в полночь шел домой.
Через минуту они были уже внизу около костела св. Бартоломея, верзила на глазах у вышеградца исчез в деревянном кресте, который стоял у костела как раз на том месте, где позже поставили стойку с часами. Путник посмотрел безумными глазами на исчезновение призрака и в ужасе поспешил домой. Искушенные жители Вышеграда рассудили потом, что верзила исчез не в «дереве креста», а под костелом св. Бартоломея. (костел и богадельня св. Бартоломея стояли на месте нынешнего Министерства юстиции на углу улиц Вышеградской и На Слупи).
Из Фишпанки был хорошо виден Эмаузский сад. Люди заглядывали в сад в ночное время, чтобы увидеть «светящиеся клады» в подвалах под монастырем. У кладов в Эмаузах есть «свои» дни и кроме Страстной недели, но теперь никто уже не знает, какие это дни. В старые времена было по-другому. Люди все замечали и запоминали. Теперь такими вещами пренебрегают, и уже неизвестно, где какие клады и как их достать. Вот и «гниют» золото и серебро напрасно в земле, не приносят людям пользы, а те души, на совести которых эти клады, продолжают мучиться до Судного дня, потому что на суде Божьем должна тяжко расплачиваться каждая душа, которая закопала «свой талант» и не может принести людям пользу. Поэтому каждая такая душа старается показать, где лежит клад, чтобы его достали и тем избавили ее, душу, от мучений. Так же и с Эмаузскими кладами. Когда-то в Фишпанке шил корсеты один бедный портной, который, чтобы свести концы с концами, оставался на работе дотемна. Он часто видел, как светятся клады в Эмаузах. Говорят, даже предчувствовал, когда они будут светиться. Портной долго наблюдал, а когда все выяснил, решил дождаться нужного момента. Как только клады начнут светиться, собирался тайно перелезть через стену монастырского сада, набрать себе золота, сколько сможет унести, а если нельзя будет попасть в сад, то пойти к самому аббату. Подумал, что аббат за доброе дело не забудет и о нем. Когда зимой клады начали светиться, он полез через стену, упал и замерз бы, если бы жена не отправилась на его поиски. Тогда он собрался пойти к аббату и все ему рассказать. Отправился в монастырь, но там его сочли сумасшедшим и к аббату не пустили. Портной потерял надежду и уехал куда-то, чтобы клад не довел его до какого-нибудь несчастья. Выглядело свечение кладов так: черной ночью, в темноте внезапно под монастырем становилось светло, проявлялся подвал как бы в разрезе, и в том подвале, освещенном синим сиянием цвета купороса, зажигались языки пламени, которые танцевали, прыгали - это были светящиеся клады золота и серебра. Вполне возможно, что какая-то злая сила охраняла клады. Говорят, черти устраивают людям ловушки, чтобы отвлечь их от кладов и помешать освобождению мучающейся души. Что с кладами было дальше, неизвестно. Возможно, до них добрались монахи, которые «постоянно копают и роют» во всех углах монастыря. Наверно, уже нашли клад, иначе «откуда бы набрали столько денег на все те перемены в монастыре эмаузском»? А возможно, монахи сильно удивились бы множеству кладов, которыми легенды наделили их монастырь. Еще в первой половине XVIII века на дороге под Эмаузами стоял крест (вероятно, на перекрестке Троицкой и Вышеградской улиц). После проигранной битвы на Белой горе из Чехии начали выезжать так называемые некатолики - не желавшие отказываться от своей веры протестантские священники. Они твердо верили, что однажды вернутся в Прагу, поэтому решили сохранить собственность костелов в безопасных местах. Одному из них пришло в голову спрятать клад в постамент большого креста под Эмаузами. Ночью священники проделали в постаменте отверстие, спрятали там драгоценные предметы и замуровали так, чтобы никто не заметил. Но священникам не посчастливилось вернуться в Прагу - их жизнь закончилась в чужих странах. Крест на дороге к Вышеграду ветшал, каменный постамент разваливался, и однажды было принято решение разобрать все сооружение. Один из каменщиков во время работы наткнулся на металлический ящик, замурованный в постаменте. Вечером в темноте он погрузил свою находку на тачку и отвез домой. Потом каменщик уехал далеко из Праги, купил себе имение и благополучно жил в нем до самой смерти - золотые и серебряные монеты обеспечили ему безбедную жизнь. Хронология
Текст и фото: Галина Пунтусова |
| гл.страница | легенды | мистика | старая Прага | дома, улицы | выставки | контакты |
|---|