гл.страница легенды мистика старая прага дома, улицы выставки контакты

Прага во второй половине 19 века

Бахус

В старые времена пражские школьники с нетерпением ожидали «остатки» - веселье, остатки Мясопуста (Масленницы), его последние два дня - понедельник и вторник перед Пепельной средой. В Пепельную среду занятий не было, утром шли в костел на более продолжительное богослужение, чем обычно. После службы преподобный пан делал нам «popelec» - макал палец в миску с золой и впечатывал нам это покаянное memento mori на белый лоб. В тот день школьникам велели особенно чисто вымыться.

Окончание Мясопуста! Тогда еще Мясопуст со всем своим сумасбродством не продолжался постом до самой Пасхи. Прага была исключением, украдкой танцевала и во время поста, а для сельской местности Пепельная среда была действительно рубежом, за которым заканчивался тот безбожный карнавал. В маленьких городах и деревнях даже в Мясопуст не делали ничего «безбожного».

На самый конец Мясопуста никогда не оставаляли никакой благородный бал. Окончание Мясопуста принадлежало слоям народа, понедельник и вторник были наполовину праздником - успеть еще порадоваться последним глоткам наслаждений Мясопуста. В обеспеченных семьях еще жарили пончики и пышки, в домашнем хозяйстве выращенные свиньи прощались с жизнью, в город приносили гостинцы от деревенских родственников. В учреждениях во время окончания Мясопуста служащие не задерживались на работе. Все человечество охватывала какая-то сладкая истома. Даже если и отложил сегодня какую-то работу, во время бесцветного поста все наверстает.

Прагу охватывало такое душевное настроение, которое называлось ленью. Хотя на фабриках под котлами огонь не угасал, но в мелких мастерских работали спустя рукава, только чтобы не говорили, что работа заброшена. А так как вторник был последним днем Мясопуста, то его нужно было отпраздновать надлежащим образом. На улицах было полно школьников.


Дом «У Штурмов» на Угольном трге
В конце Мясопуста на пражских улицах был бесплатный маскарад. Давно уже исчезло это зрелище. Оно называлось «Бахус». Этот «Бахус», уходящий корнями к старинным языческим торжествам, был в конце Мясопуста привилегией некоторых пражских пивоварен. Его можно было увидеть на Поржичи, в Длоугой улице, у Лайблов, в Житнобранской на Карловой площади, на Малой Стране, но самый торжественный «Бахус» бывал «У Штурмов» (U Sturmu) на Угольном трге, еще в том старом доме.

Его трон стоял всегда в проезде пивоваренского дома, и был украшен таким образом: на мостовую в проезде были притащены огромные бревна, на которых в подвале стоят бочки. Из них устроена груда, на нее выложена большая пустая бочка, иногда десятиведерная, а то и больше, закрепленная клиньями со всех сторон, чтобы не упала. С раннего утра вторника на ту бочку, как на коня, садился мужчина, который представлял Бахуса. Он был в яркой одежде, «доставшейся от панов». Бахусы старались выглядеть так, как на ярмарочных картинках и плакатах изображали короля Гамбринуса. У них была широкая красная накидка, закрывавшая половину бочки, на голове корона, обклеенная золотой бумагой, или берет из красного бархата. В правой руке он сжимал жезл. На лице был кричащий макияж, прилеплены фальшивые усы. Играть Бахуса было нелегко. Его представитель должен быть с большим животом, вмещающим огромное количество пива. Он сидел на своей бочке с утра до вечера, а то и до ночи, и ему постоянно подавали жбан пива, из которого он старательно пил, а в перерывах держал речь. Сначала его выступления были шутливые, но чем дальше, тем более угрожающими, когда он покрикивал на служанок и на бабок, в течение дня приходивших за пивом с посудой. Все тяжелее и непослушнее становился его язык, пока не начинал бредить и похрюкивать на своей бочке. Вечером он был в таком состоянии, что без посторонней помощи со своего трона слезть уже не мог. Он сидел так высоко, что головой касался свода проезда.

При настоящем «Бахусе» должен быть и еврей в длинном пальто с фалдами до пят, или в кафтане, в изношенном цилиндре, с невиданными разбитыми туфлями на ногах. С мешком за спиной, в который складывал все, что ему дарили гости или что сам «шутя» безвозвратно брал со столов - колбасу из потрохов, булки, куски мяса. На лице маска с выдающимся носом и фальшивыми усами.

С евреем ходила баба, одетая в отрепье. Бабой всегда наряжался мужчина. Бывал тут и бродяга, и многим Бахусам прислуживала и Смерть, на холщовом облачении которой (обычно из мешка) был нарисован скелет. Иногда в «Бахусе» принимал участие и шут.

Если кого-то из гостей недостаточно опьянило пиво, чай с ромом или другие напитки, того в безумном веселье доводила до этого состояния музыка. Как Бахус мог жить без музыки? Целый день тут звучала арфа или гармоника, пока у музыкантов не деревенели пальцы, в пивоварнях шлягеры на турецком барабане, трубе, колокольчиках исполнял один человек, игравший руками, ногами, коленями и головой. Это была адская музыка, которую могли выдержать только крепкие нервы. Потом такие установки исчезли и вернулись из Америки под названием «джазбенд». Пивоварня, в которой играли эту мясопустную комедию, была битком набита с самого утра. Гости менялись, но некоторые задерживались там до вечера. Все наряженные персонажи пробивались между столами, подшучивали над гостями, пили из их стаканов, ели из их тарелок, курили. На улице было полно хулиганов, которые покрикивали на Бахуса и сопутствующих персонажей, бегал еврей, угрожая каждого затолкать в мешок, ему на помощь выбегала «баба» с метлой и колотила зевак по голове и по спине, от чего толпа разбегалась, чтобы вскоре снова собраться у входа. Иногда еврей с бабой преследовали хулиганов от «Штурмов» до Михалской улицы, до Скоржепки, а для продавщиц на Угольном трге это было забавным представлением.

Посмотреть на эту комедию ходила и школьная молодежь. Вход был недорогой - один крейцер. Но юным посетителям приходилось быть внимательными, чтобы на этот крейцер вволю увидеть и услышать. Зайдет десятилетняя девочка с мороза погреть руки и задержится. В то время были сильные морозы. У «Штурмов» был такой простой контроль: когда вход забит малолетними зрителями, а другие снаружи не могут дождаться входа, то мужчина в костюме бабы, который на входе получал крейцеры, обходил всех снова, смотрел их руки и восклицал: «У тебя уже руки согрелись, ты здесь давно, уступи место другим». И мальчик или девочка, которые бы задержались еще на час, другой, вынуждены были уйти.

Но находились хитрецы, которые наполняли свои карманы снегом, в котором охлаждали руки, чтобы не быть «согревшимися». Однако пан контролер раскусил этот обман. Тогда малолетний зритель вместо «билета на выход» получал подзатыльник и изгнание.

В каком году торжества «Бахуса» в Праге появились, сказать трудно. Но в восьмидесятые годы 19 века полиция запретила праздновать окончание Мясопуста. Во время «Бахуса» случалась дикая драка или какие-нибудь другие безобразные сцены, которые угрожали восприимчивому уму молодежи, оскорбляли деликатность прохожих и вообще не украшали общественную жизнь Праги. Позже от полудня до вечера из пивоварен раздавались лишь несуразные крики - необузданное празднование «Бахуса», которое не раз продолжалось на улице, и многие участники этого шумного «торжества» отсыпались со вторника на Пепельную среду в полиции.

Так милый Бахус доиграл свою мясопустную роль, побежденный хмелем свалился со своей бочки, жезл выпал из его руки, и спустя год уже не появился.
1925
Ignát Herrmann

гл.страница легенды мистика старая прага дома, улицы выставки контакты