Пробст и коллегиумКоллегиумы делились на преподавательские и студенческие. В описываемое время преподавательских коллегиумов было три:
Преподаватели выбирали из своих рядов директоров и пробста. Почти у каждого профессора кроме преподавания была еще какая-нибудь должность. Выборы пробста проходили ежегодно в день св. Иржи. Начинались они с молитвы на коленях. Потом голосовали. Если избранник не хотел эту должность, его принуждали штрафом приступать к обязанностям. Были случаи, когда он предпочитал заплатить штраф. Главной задачей пробста было управление имуществом коллегиума. К нему относилось здание, которое нужно было вовремя ремонтировать, деревни и поместья, относящиеся к коллегиуму. Коллегиум Карла IV Карлов коллегиум расположен был фасадом к хорам св. Гавела, в то время небольшого готического костела. Это была просторная постройка, и с начала гуситского движения здесь могли проводиться большие духовные и светские собрания. У консистории под обоими видами причастия здесь была резиденция. В здании было 3 этажа в одном крыле и 4 в остальной части. Окна были разные, здание несимметричное, что для старых домов обычное дело. Окна зависели от перестройки внутреннего пространства. В здании Карлова коллегиума было 1414 окон, но на фасаде 25. Помимо огромных ворот на фасаде шесть дверей от магазинов. Один небольшой вход был с улицы у Камзика, третий - на субботний мясной рынок (Овоцный трг). На этот рынок выходит красивая готическая часовня. Наверху при высокой крутой крыше по углам фасада были две невысокие квадратные башенки, а посередине здания - большое слуховое окно. На башенках были маковки с флюгерами. Наверняка была еще какая-нибудь башенка со стороны субботнего рынка, потому что в 1572 году писали о четырех маковках. Они были покрашены в красный цвет. В 1607 году, когда на подгнившей верхушке наклонилась одна маковка вместе с куполом, появились опасения, чтобы она не упала. Пробст приказал ее снять, и в ней были обнаружены различные печатные и рукописные документы, вложенные туда на память. Нашли Библию, некоторые сообщения, стихи, 14 серебряных монет, пять календарей Кодициллуса 1569-1573 годов, календарь Зелотина, обращение восточной церкви к чехам 1452 года и ответ на него чешских священников. Была там история, написанная в 1572 году, включающая различные заметки для потомков. Например, что причастие под обоими видами процветало в Чехии уже в 920 году, что в Карловом коллегиуме 144 двери и 1414 окон и другие подробности. Профессора добавили к ним некоторые свои заметки и все поместили обратно в отремонтированный купол.
У ворот коллегиума был звонок, и пробсту не нравилось, когда житель коллегиума стучал в дверь, вместо того, чтобы позвонить. В проезде (в арке) в 1602 году устроили мощение, чтобы «по нему было хорошо ехать, и подвалы при этом не сотрясались». Проезд вел во дворы, где был колодец с цепью. Галереи на верхних этажах коллегиума выходили во двор. Уже из самого проезда была лестница наверх. Вероятно, была мраморная. На втором этаже Карлова коллегиума был большой зал с красивой готической часовней, которая до сих пор выступает на улицу. Этот зал, в котором проводились все торжественные и исторические собрания, называют palatium, lectorium theologorum, magna aula. Были в коллегиуме и лекционные залы, музеи. Вместительными были аудитории Платона и Аристотеля. В коллегиуме были также квартиры двенадцати профессоров, комната, в которой жили их слуги. Была кухня и несколько каморок про челядь. Упоминается в коллегиуме о комната с оружием - armamentarium, больница - infirmatorium и баня с паром - vaporarium, где был стол и лавки у окна. Профессоров было мало, и часть комнат сдавали внаем, но тщательно следили, чтобы ремесленники не размещали снаружи свои вывески. Из магазинов в коллегиуме во второй половине 16 века чаще всего упоминается книжный. Был он здесь с 1563 года. В 1589 году аптекарь просил пробства о найме помещения. Пробст отказал, потому что «аптекарь толок бы лекарства, что беспокоило бы панов профессоров, что ночью подмастерье бы оставался в аптеке для выдачи лекарств больным в любое время суток». Но когда владелец книжного магазина съехал, за такую высокую плату никто не снял помещение, и, в конце концов, его занял аптекарь. До 1595 года в коллегиуме была и вторая аптека. За много лет упоминается в коллегиуме и магазин гончарных изделий, склад которого был около лестницы. В 1619 году хотели снять помещение магазина ювелир, молочница, академический писарь. Помещение отдали писарю.
Первое время здание коллегиума Карла IV стояло отдельно. С Целетной улицей было связано домом, который назывался «У Императора Карла» (U Cisare Karla). Этот дом с коллегиумом объединяла башня. Позже профессора утверждали, что часть того дома с башней относится к коллегиуму, но была отобрана. Пробст подавал в суд, но решения университет так и не дождался. Башню с воротами построил Ян Ротлев, чтобы к его большому дому (Каролинуму) был удобный доступ. Студенты ходили до Великого коллегиума на лекции через дом «У Императора Карла», т.к. эта башня с воротами стоит одной стороной при задних дверях у дома, а другой стороной присоединена к постройке Яна Ротлева, т.е. коллегиума, где расположены лекционные залы и квартиры. Через эти ворота проходил сток, в который собиралась дождевая вода и из домов. Далее она направлялась в другую канаву, с другой стороны коллегиума, на Овоцный трг. Напротив фасада Карлова коллегиума справа было начало еврейского рынка, тармарка. Напротив ворот коллегиума было кладбище при костеле св. Гавела и сам костел. Около стены кладбища стояли мелкие магазинчики, на соломе лежали нищие. Напротив левого края коллегиума до 1664 года стояла общественная кухня. На южной стороне коллегиума были мясные лавки. По ночам между этими магазинами происходил грабеж, разбой. Пробст писал бургомистру и просил снести эти магазины или присылать поноцного (ночного сторожа). Таковы были окрестности старого коллегиума Карла IV. А какие грязные! Зловонная канава проходила вдоль здания. Преподаватели к ней привыкли и не роптали.
В середине 16 века комиссия под руководством староместского бургомистра приняла решение воду от домов «в узкой улочке» собрать к Железной улице и провести через сад Великого коллегиума в трубе под землей, чтобы «не было смрада и другого вреда». В ней должен быть сделан доступ для чистки трубы. Также было приказано, чтобы в соседних домах не было кожевников и иных смрадных ремесел. Особая грязь была от мясников. Грязь выливали даже на стены коллегиума. Бургомистр обещал запретить мясникам замусоривать коллегиум. Что касается имеющегося мусора, то пусть коллегиум уберет сам, а он даст им общественных коней для вывоза этого мусора. В самом коллегиуме убирали и чистили только перед торжествами. Пробст собирал несколько учеников из приходских школ, и те быстро убирали. Туалеты в коллегиуме, как и во всем городе, вычищали, когда уже были вынуждены. Погодный (человек, убирающий мусор и умерших животных) отвозил полными повозками. В 16 веке здание весьма обветшало, его вид испортили пожары. Большой пожар начался после полудня 13 декабря 1568 года. На верхнем этаже вспыхнула квартира и часть чердака с восточной стороны. Сгорел сундук пробста, с ним документы и некоторые книги, переплетенные свиной кожей. Из драгоценностей испортились серебряные ложки, подаренные кутногорским деканом, другие ложки, две печати, футляр от ножей. После пожара преподаватели просили помощи от разных городов. Некоторую помощь получили. Едва справились с последствиями этого пожара, как 29 ноября 1571 года в коллегиуме было два пожара. При первом сгорела башенка на углу на крыше. В 1572 году кровельщики на крыше нетщательно потушили огонь для краски, и ночью возник пожар. На ремонт здания выпрашивали деньги в разных городах. В 1601 году реставрировали росписи в аудитории, в 1603 отремонтировали часовню при ней. Денег на необходимый ремонт здания не хватало. Если так обстояли дела с ремонтом в главном коллегиуме, то что говорить об остальных! Медицинский коллегиум В наихудшем состоянии, внутри и снаружи, был когда-то Медицинский коллегиум в Капровой улице, čp 43. В 1464 году члены городского самоуправления Старого Места пригрозили преподавателям, если не отремонтируют этот дом, который почти превратился в руины, то у них отберут участок, на котором он стоит. Тогда преподаватели заключили договор с одним изготовителем доспехов, что он построит дом, будет пользоваться им 28 лет, а потом передаст его преподавателям. Договор объяснили тем, что медики из-за своей небольшой численности не хотят ремонтировать здание. Потом преподаватели сдавали коллегиум разным людям при условии, что они будут его ремонтировать. Со временем здание так обветшало, что в 1607 году могло обрушиться. Преподаватели решили строить новое здание. Срубили несколько дубов в Михле и построили три помещения одно над другим. Соседу справа разрешили расширить окна в сторону двора коллегиума, но чтобы не бросал мусор. То же позволили соседу слева, за деньги. Так коллегиум медиков зарабатывал.
Коллегиум Андельский, стоящий напротив прихода св. Микулаша на Старом Месте (čp 16), и коллегиум короля Вацлава, стоящий на конце Овоцного трга (čp 587), были домами относительно приличного вида, потому что всегда было немного денег на их ремонт, и пробсты жили в них. Но и в них ремонт проводился только в случае крайней необходимости. В коллегиуме Вацлава в 1614 году в одном помещении обвалился потолок. Если Карлов коллегиум не отличался чистотой, то почему Вацлавский должен быть лучше? О том, сколько грязи там было, свидетельствует запись, что погодный чистил и потом отвозил шесть ночей - всего 217 повозок! Коллегиум народа чешского (čp 587 на Старом Месте), Иерусалимский коллегиум, располагавшийся рядом, более поздний коллегиум Лаудов, который был у Бетлема (čp 351), и Речков коллегиум (čp 316) поблизости от берега Влтавы в 16 веке упоминаются как обветшавшие. В Апостольском, или Лаудовом коллегиуме в 1612 году часть старой крыши упала на одного из преподавателей и на служанку, которая доставала воду из колодца.
Из студенческих коллегиумов в лучшем состоянии был Речков. В нем жили студенты, там ставились театральные спектакли. Двор был просторный, с галереями, поэтому сюда ходили на театральные постановки. Владелец соседнего дома Якуб Меншик из Менштейна в 1601 году соорудил у себя три больших слуховых окна, чтобы «смотреть комедии на дворе коллегиума». Большинство коллегиумов были скромными домами. В каждом было по 12 комнат или каморок, по одному большому помещению, предназначенному надзирающему профессору и капеллану (в Речковом коллегиуме). Везде был большой зал типа мазхауха (холла) с общим столом, каморка для челяди и кухня. Действительно ли в Лаудовом коллегиуме когда-то жили сыновья короля Иржи, можно судить по тому, что некоторые комнаты отличались от обычных студенческих. На зданиях некоторых коллегиумов была башня (например, Вацлавский, Чешский). При коллегиумах были небольшие сады. Коллегиум Девы Марии (Речков) купил себе сад у костела св. Штепана в стене. Профессор Бахачек в саду коллегиума короля Вацлава выращивал кресс-салат, бобы, тюльпаны, желтые фиалки, подсолнечник, синий нарцисс, гиацинт, лилии, примулы, разные лечебные травы или приправы. По стене здания вился плющ, из кустов и деревьев, которые выращивал пробст, были тутовое дерево, абрикосы, фиги и виноград. Около Речкова коллегиума было кладбище соседнего костела св. Штепана в стене. Кроме коллегиума преподаватели опекали еще две часовни. Бетлемская относилась к Назаретскому и Иерусалимскому коллегиумам, а часовня Божьего Тела - к коллегиуму народа чешского. Профессора рекомендовали в Бетлемскую часовню проповедников, по воскресеньям должны были отправлять четырех учеников на пение в хоре. В часовне на одном из двух алтарей в зеленом шелке и в деревянном ящичке как святые мощи лежали останки Вифлеемского ребенка, «убитого Иродом». К нему бывало ежегодное паломничество в День святых Невинных Младенцев Вифлеемских. В 1614 году императрица Анна просила мэра передать ей эти останки ребенка, которые она бы почитала в своей часовне. Профессора, хоть и были протестантских взглядов, отказали ей в ее просьбе.
Во время богослужений перед часовней собиралось много нищих. Раз в месяц и преподаватели просили в свою пользу, называя это петицией. В последнее время, когда профессора передали проповедничество Чешским братьям, из-за петиций перед костелом начались ссоры. Жители поселения около часовни просили директоров коллегиума народа чешского, чтобы им тоже выдали петиции. Кроме часовни пробсты должны были заботиться еще о доме для священников при ней. Из-за ветхости дома и халатности пробста священники покидали Бетлемскую часовню. Профессора не очень беспокоились о Бетлеме, потому что императорским приказом им были назначены администраторы консистории, которых интересовала квартира при часовне, а не богослужения. В 1619 году писали о неухоженности кладбища при часовне Божьего Тела: «Двери поломаны, свиньи и другой скот ходят по кладбищу». Часовня стояла на ухабистом Скотном рынке, полном грязи.
У входа и наверху башни была позолоченная чаша, символ гуситства, и надписи, что чехи, причащающиеся под обоими видами, принимаются церковью как ее истинные сыновья. Это придавало готическому костелу яркий вид. Роскоши внутри не было. В 1609 году там было два орната, серебряная чаша, псалтырь, два альбома, на большом алтаре три бронзовых подсвечника и два оловянных, скатерть, черное сукно на алтарь ан время погребения. На малом алтаре два подсвечника и скатерть; а также ряса проповедника, оловянный подсвечник в стене и др. В храме на полу и на стенах были надгробные плиты профессоров. Друзья университета тоже желали быть похороненными здесь. Благотворители не раз давали средства на ремонт часовни Божьего Тела. В 1628 году иезуиты сняли чашу с университетского костелика, но не уничтожили ее. Оставили в покое и те плиты, золотыми буквами свидетельствовавшие, что чешские гуситы являются верными сынами церкви. Иезуиты в костеле служили до конца строительства своего храма на Скотном рынке. В 1784 году костел Божьего Тела был закрыт, потом быстро продан, уничтожен «как ненужный». Мраморными надгробными плитами вымостили Каменный мост и Гельмовы мельницы. Около ста плит «знаток и профессор архитектуры» немец Гергет (Herget), который особенно добивался уничтожения важных чешских памятников, часовен Божьего Тела и Бетлемской, взял себе домой и сделал из них лестницы. Один надгробный камень долго служил желобом в пивоварне. Надгробная плита профессора Яна Трояна до 1820 года затыкала грязную канаву на Вацлавской площади. Некоторые камни из Бетлемской часовни вывезены в Велтрусы, а из алтарной доски часовни Божьего Тела соорудили стол перед пивной на Панкраце. Другой заботой пробстов и директоров была сдача в наем домов и квартир коллегиума, которые не служили целям образования, и тем самым получать по возможности больший доход для фишкуса (fiscus - касса, склад) коллегиума. И у Великого коллегиума, в котором сконцентрировалась почти вся жизнь университета, тоже были свои квартиросъемщики помимо арендаторов магазинов на первом этаже. В остальных коллегиумах квартиры снимали различные ремесленники. Когда в 1618 году ректор Ессениус по причине непонятной гордыни не захотел, чтобы в коллегиумах жили ремесленники, пробсты ему ответили, что именно из этих доходов преподаватели получают свою зарплату, и все осталось по-прежнему. Сдавали комнаты тем, кто пришел, лишь бы платили квартплату. Среди квартиросъемщиков были гончары, каменщики, плотники, слесари, часовщики, меховщики, повара, книгопечатники и др. Пробсты старались сдать и нежилые комнаты, как например, помещение больницы. Сдавали подвалы, проезды и дворы. Во дворе Великого коллегиума продавцы складывали на ночь свой товар с рынка. Несколько лет в Вацлавском коллегиуме жил и благородный съемщик, или гость, астроном Кеплер. После него в 1610 году немецкий текстильщик просил именно «комнату пана Кеплера». Пробсты брали с жильцов обещание хорошо себя вести, не выливать грязную воду из окон, не носить в коллегиум источник света, двора или уголь, чтобы не вспыхнул пожар. По этой причине Карлов коллегиум будет закрываться в сумерки и до 14 часов утра (старочешского времени, отсчитываемого от заката Солнца). Также требовали, чтобы челядь «с железом аккуратно ездила, а не грохотала, как черт в пекле», чтобы вообще тяжелые повозки не ездили в коллегиум, чтобы не крали «общественные дрова», т.е. принадлежащие коллегиуму. Пробсты тщательно собирали оплату за наем. Судебные книги 1569 года сообщают, что священник Гавел Геласт Воднянский, будучи в должности пробста в коллегиуме Всех Святых, за неуплату выгнал должника Микулаша с его женой из коллегиума, а их детей - семилетнюю девочку и четырехлетнего мальчика - трое суток держал голодом под арестом в коллегиуме. Говорят, люди им по веревочке спускали булки, чтобы они не погибли. Это вызвала сильную реакцию. Петр Оденец обращался к жителям: «Этот чистый милосердный пастырь, который сегодня читал Евангелие о милосердии, лучше бы чертей в аду пас, а не людей на свете!» Мать этих детей плакала и дрожала. Пробсты также претендовали на имущество своих квартиросъемщиков, утверждая, что имущество умершего в коллегиуме человека, которое он не успел завещать, принадлежит преподавателям. Также пробсты разрешали конфликты между съемщиками, следили за соблюдением поста. В остальном отношения между пробстом и съемщиками были самые теплые. Не было университетских торжеств или праздников, чтобы съемщики не приносили подарки пробсту и коллегиуму, будь то рогалик или миска яблок. И пробсты дарили подарки своим жителям, например сыр или курицу. Коллегиумам принадлежали деревни и дворы. Деревни должны были угощать панов пражских гостей, свое начальство, едой и питьем - курами, говяжьим мясом и т.п. Также предоставлять корм для их коней. Это почтение было обременительно для селян. Им напоминали, чтобы не играли в карты, не пропивали имущество, не обременяли его долгами, вовремя пахали и выполняли иную работу. Главным лицом в деревне был бурмистр, которого назначал пробст. Пробсты и директора строго спрашивали с него за все, а чтобы у него был авторитет и власть, защищали его перед населением. Время от времени бурмистры должны были являться в коллегиум с докладом. И не с пустыми руками. У сельского бурмистра не было сторожей и надзирателей, ему помогали сами жители. Но у него была цепь и ремни для сопровождения арестованных. Бурмистр должен был предоставлять преподавателям повозку с конями. Когда потребуется, должен был возить преподавателей в деревню и обратно в коллегиум. Если он оставался в Праге на ночь, ему давали еду и деньги. В деревенском суде мелкие случаи решал бурмистр, с более сложными обращались к пробсту и профессорам. Селяне приезжали в Прагу с различными вопросами, в том числе и семейными конфликтами. Например, Якуб Коларж жаловался, что жена с ним три недели не разговаривает. Пробсты по возможности мирили людей. Матоуш обвинял Шашека, что тот купил у военных украденную у него корову. Чаще всего приходили с просьбой помочь вернуть долг. Изредка обращались и по поводу колдовства. Судебное разбирательство пробст проводил очень кратко, об адвокатах не было и речи. Возникает вопрос, что получали пробст и профессора за эту бесконечную судебную деятельность. У них был ежегодный доход, который дважды в год собирал с селян бурмистр. Кроме оплаты селяне должны были коллегиуму кур и яйца, который бурмистр собирал одновременно с деньгами. Ежегодную оплату пробсты и директора взимали строго, потому что в случае недоплаты должны были внести собственные средства. Град и подобные явления природы бывали весомой причиной для уменьшения оплаты. Погорельцам пробсты давали документ, позволяющий просить милостыню. С этим листом несчастные ходили по городам, собирая деньги на строительство нового дома. Некоторые подданные кроме уплаты денег должны были еще и отрабатывать на университетских дворах. Некоторые были обязаны, если прибыли в Прагу, не важно, по каким делам, зайти к пробсту в коллегиум. Вероятно, чтобы оказать какую-либо услугу. Например, чтобы передать бурмистру сообщение от пробста. Важным доходом преподавателей от деревень и сел был доход от корчмы. Обычно корчму брал внаем бурмистр, который был заинтересован не столько в соблюдении порядка, чтобы как можно больше пили. Если кто-то не пил, бурмистр мстил ему. Владелец корчмы платил преподавателям в зависимости от количества выпитых бочек. Преподаватели, со своей стороны, обязаны были ремонтировать корчму. В некоторых деревнях был хозяйственный двор, и пробст должен был заботиться о доходе с него. Именно это превращало преподавателя в хозяйственника и отвлекало от основной работы. Например, пробст с преподавателями выезжали на хозяйственный двор для стрижки овец, перед посевом совещались, на каких полях чего и сколько посеять, во время жатвы пробст должен был ехать в поле и следить за работами. А как недостойно было для профессоров отслеживать нечестное ведение хозяйства со стороны приказчика, сторожа, пастуха и др.! Как ловко приказчик обманывал ученых мужей! Обычно пробсты приказывали бурмистрам контролировать приказчиков, но что если у бурмистра с приказчиком была договоренность? Еще хуже было с лесными угодьями, откуда селяне брали себе дрова. Охота в лесу, принадлежавшем академикам большого дохода не приносила (4-5 зайцев в год). Из прудов тоже не много рыбы вылавливали. На Рождество у пробстов были большие расходы. В Рождественский сочельник в коллегиум не только бедняки идут один за другим, но и не нуждающиеся жители. Колядовать приходят в коллегиум приходские ученики, поноцные (ночные сторожа), полиция. В финансовых вопросах пробсту помогали аудиторы - его глаза и уши. У аудиторов было по ключу от кассы (fiscus). Пробст действовал полностью с их ведома. Для записи доходов пробст нанимал студента - фискариуса. Фискариус записывал горох, приготовление пищи, подаяния и другие мелкие выплаты. Изменения в хозяйствовании произошли, когда преподавателям было предложено поручить заботы о сельском хозяйстве специально избранному чиновнику - квестору. Пробстов стали избирать не для хозяйствования, а для порядка в доме. Квестору передали все книги коллегиума. Он должен быть набожным и следить, чтобы подданные тоже были набожными. Также квестор контролировал суды бурмистра, чтобы ничего не скрывали, штрафы передавали преподавателям. Архивы квестор должен хранить в сундуке или шкафу. Квестор присягал профессорам, что будет честно управлять, да поможет ему Бог Отец, Бог Сын и Святой Дух, аминь! Когда позже квестор стал сетовать, что не успевает выполнять все хозяйственные работы, профессора велели, чтобы экономус коллегиума, или шафарж, помогал ему в поездках по двору. Шафарж в коллегиуме был как нынешний дворник. Открывал, закрывал коллегиум, убирал в нем. Его также называли прокуратором, потому что он исполнял обязанности еще и других низших должностей. Им мог быть и бедный студент, который помогал квестору писать. От прокуратора коллегиума нужно отличать академического прокуратора, которого университет в свое время нанял для судов, потому что пробст не успевал выполнять судебную работу. Наконец, об официальной речи пробста, его переписке и книгах. В учреждении он не мог говорить только на латыни, потому что общался также и с неграмотными людьми, не относящимися к университету. Поэтому пробсты и директора Каролинума писали по-латински и по-чешски. Редно можно встретить в книгах, чтобы писали кому-либо на немецком. Приходилось потрудиться, чтобы латынь в письмах была хорошей. То ли пробст, то ли нотариус признался, что совет профессоров вернул ему концепт, чтобы он исправил его, потому что тот человек, к которому обращались, «очень ученый». Как и ректоры, так и пробсты записывали в книги наряду со служебными делами и различные случаи в обществе, явления на небе и странные случаи в природе и между людей. В 1616 году пробста заинтересовал этот случай: «В некую Космачову из деревни Михле ударила так молния, что у нее слетела шляпа, потом около ноги выскочил какой-то шар, потом ей показалось, что она оставалась во тьме пару часов, потом опомнилась». Клементинский коллегиум Известно, что иезуитские клирики были боевым орденом. Они боролись за католическую веру. В иезуитских сочинениях часто повторяются слова о воинах Христовых. К бою с иноверцами иезуиты были подготовлены необычной организацией, идейным рвением, образованием, и все это в сочетание с практическим толком. И этот практический опыт требовал, чтобы прежде чем они отправят к врагам своих товарищей подчиненных, сначала нужно хорошо позаботиться об их материальном существовании. Ведь деньги нужны не только для кровопролитных войн. Надежный доход должен быть и у коллегиумов Общества Иисуса, чтобы они в погоне за куском хлеба не отвлекались от своих целей, важных и высоких. Предводителем первых иезуитов был доктор Петр Канизиус, которого Папа Римский Лев XIII вторым после Бонифация апостолом в Германии. Канизиус тщательно заботился о доходах, договорился с королем в Чехии. Но все же иезуиты оказались в нужде, когда пришли в Прагу в 1556 году, напрасно ожидая денег от короля. На строительство дома для себя им пришлось одалживать деньги. Первое время у них не было даже постели в руинах, оставленных доминиканцами. Они поселились в мрачных кельях. Король извинялся - и рад бы предоставить средства, но у него их нет. Тогда отец Игнациус добился у Папы Римского перевод части имений Ойвинского монастыря на коллегиум. Император Максимилиан продал ойвинские поместью житавским, а они должны были платить иезуитам 1400 талеров. Отношения у Канизиуса с Ойвинским монастырем не сложились. В 1559 году Пражский иезуитский коллегиум отправил в Ойвин священника, своего товарища, чтобы стал там губернатором. Его называли rektor ojbinensis. Среди протестантов ему не было приятно. Заметно, что при всех стараниях начало иезуитского хозяйствования было неутешительным. Но все довольно быстро менялось к лучшему. Иезуиты стали получать деньги согласно новому распоряжению короля. Иезуитский ректор заботился о получении выдаваемых им денег. Доход иезуитов возрастал. Также аристократия приносила им денежные дары. Вскоре иезуиты могли задуматься о покупке домов, участков, дворов, на что имели разрешение короля. Внушительную часть денег потратили на устройство второстепенных коллегиумов, студенческих конвиктов (интернат монастырских школ, общежитие с определенной духовной программой), первый из которых основан в 1556 году. Еще и школа была не достроена, а чешские дворяне уже просили, чтобы их дети могли жить у иезуитов. Канизиус был рад этому. Второй конвикт был семинарией для бедных, он появился в 1559 году. Императора просили о пяти заброшенных монастырях с их имуществом, но он решил по-своему и выделил для семинарии доход Добролуцкого монастыря. Третий иезуитский дом был конвикт папских алюмнов. Он берет свое начало в 1575 году. Устройство этих коллегиумов и постройка домов потребовали большого вложения средств. Но и дары прибывали. Ректор уже не справлялся с обширными финансовыми делами, и в 1571 году среди иезуитов появляется «министр коллегиума» священник Александр Фойт (Voyt), который деньги принимает и выдает. Вскоре он становится прокуратором, одновременно исполняя обязанности священника, профессора математики, и проповедуя у св. Якуба. Он старательно заботился о доходе коллегиума. Имущество иезуитов заметно возрастало. Аристократы преподносили иезуитам дары, а те покупали дома и участки. Около коллегиума получили обширный участок нынешнего Клементинума, на котором стояли 32 дома на двух улицах. Первоначальный небольшой коллегиум они расширили новыми постройками. В отдельных домах конвикта были свои управляющие - регенты. Со временем иезуиты получили к пражским коллегиуму и конвиктам сад на Петршине (1567), хозяйство в Небушице (1570), мельницу с участком от Иржи Лобковица (1587), двор в Мотоле (1594), два промысла, три виноградника. В 1609 году от вдовы Марии Пернштейнской они получили дом у Влтавы с садом, названным Иезуитским (Jesuitska zahrada), в 1603 году получили часть денег от продажи императором Добролуцкого монастыря. В 1606 году купили полдеревни Подоли с мельницей, в том же году вдова Мария Вальдштейнская дает им Челаковицкое поместье. Король Матиаш выделил им доход, императрица Анна (1617) отписала им постоянный доход в Мельницких владениях. Видно, что у прокуратора было много работы. С финансами у иезуитов было намного лучше, чем в Каролинуме. Работа у прокуратора была приятнее, чем у пробстов прославленной школы Карла IV. |
| гл.страница | легенды | мистика | старая прага | дома, улицы | выставки | контакты |
|---|