Последнее действие
Возможно, что другие осведомители посылали из Праги сообщения о состоянии здоровья главы государства гораздо менее утешительные, и особенно неблагоприятные известия получал от своих агентов эрцгерцог Матиаш, отчего видел ситуацию своего брата в черных тонах. Вернулась ли давняя болезнь Рудольфа, которая выбивала его из обычной жизни и мешала ему исполнять обязанности правителя? Не пришло ли время, когда Габсбургам нужно ради собственного интереса, не считаясь с больным императором, передать власть в монархии и империи более способному из них? Вероятно, такие мысли занимали Матиаша, младшего брата Рудольфа. Болезнь императора была, действительно, серьезной и могла угрожать интересам династии, но всем было понятно, что для Матиаша плохое состояние здоровья Рудольфа является лишь предлогом к захвату наследства, поэтому он рисовал его еще мрачнее, чем это было на самом деле. Нужно признать, что обоснования Матиаша звучали убедительно, и в Вене укрепилось мнение, что наступил критический момент для пражского двора, и нужно принимать меры.
Так апрельское соглашение, которое сначала выглядело как решение по необходимости, стало первым шагом Матиаша к получению наследства от Рудольфа. По мнению некоторых историков, одним из первых событий мятежа Матиаша против своего брата. По мнению других - началом большого семейного кризиса, в котором в равной мере повинны и Рудольф, и Матиаш. Начало разногласий между братьями лежит в далеком прошлом. В 1606 году, когда их взаимная антипатия опасно возобновилась, уже никто не мог вспомнить, чтобы Рудольф и Матиаш понимали друг друга, зато многие помнили их глубокие размолвки, инициатором которых обычно был Матиаш. Это исходило не столько от Матиаша - инспиратором был Мельхиор Клесл. Это был сын венского пекаря, который открыто и непримиримо начал строить свою карьеру. Первым шагом был переход в католичество. Потом добился себе громкого имени борца за осуществление контрреформации в Австрии. Вскоре этой миссии ему было недостаточно, и он нашел себе применение в высокой политике монархии. В окружении императора фавориты Рудольфа ревниво охраняли каждое местечко, не терпели новых конкурентов, особенно с репутацией безоглядного хищника. Как многие другие, не добившиеся успехов у Рудольфа, Мельхиор Клесл незамедлительно нашел путь к Матиашу. Весьма вероятно, что именно он подготовил мощное начало борьбы Матиаша за наследство Рудольфа, а также и начало своей карьеры. Из-за огромного честолюбия и бесцеремонности Клесл и Матиаш не признавали, что своим заговором подготавливают трагическую ссору в габсбургской семье. Мельхиор Клесл продвинулся по лестнице церковных чинов на пост венского епископа, а позже получил и кардинальскую шапочку, служил мессы, исповедовал верующих, организовывал церковные торжества, следил за работой по контрреформации. Но прежде всего, с момента, когда присоединился к Матиашу, посвящал себя политике - ведь путь Матиаша к трону был и его путем к влиятельному положению в монархии и наивысшим почестям.
Спустя несколько лет Матиаш уже не различал, до какой меры его ведет политизированный кардинал, и куда направляется он сам, но упорно придерживался мысли, что ожидаемое преемство получит раньше, чем Рудольф умрет. А Клесл убедил Матиаша, что достигнет этого лишь тогда, если непрестанно везде будет напоминать об опасной болезни брата и его неспособности править, и одновременно представлять себя как единственного и самого подходящего преемника Рудольфа. Узнал ли Рудольф, какие козни готовит его нелюбимый младший братишка за его спиной? Несомненно, что ему это донесли. Действия Матиаша его возмутили, но сначала он ничего не стал предпринимать. Брата не покарал, даже не наказал - он его все больше и больше боялся, его ужасала мысль пойти на открытый конфликт. Рудольф не доверял брату и подозревал его на каждом шагу в коварной конспирации и кознях и приписывал ему самые худшие замыслы, когда им приходилось договариваться о чем-то конкретном. Преувеличенный интерес Матиаша о его здоровье считал лицемерным и коварным, в заботе Матиаша об успешности государственных дел усматривал знаки коварных ловушек, его нарочитый интерес к своему браку отвергал как бессовестную провокацию. Реальные и мнимые уловки брата изучали со всех сторон не только императорские дипломаты и политики, а в уединенных покоях правителя ими занимались и придворные алхимики, и чародеи, и сомнительные шарлатаны. Они искали современные средства, которые помогли бы противостоять предполагаемым ловушкам и козням Матиаша. Например, когда Матиаш приказал арестовать придворных магов, которые по наущению Рудольфа когда-то устраивали интриги против него, выяснилось, что некий императорский придворный капеллан назвал именем Матиаша собаку и мучил ее в надежде, что подобные страдания переживает в Вене и проклятый эрцгерцог.
Упадок при дворе убедительно показывал и непривычный рост влияния личных слуг императора, который перешел уже за все терпимые границы. Пользуясь доверием императора, эти люди вмешивались в самые важные и самые секретные государственные дела и часто принимали решение за императора. Количество всемогущих императорских слуг разрасталось за счет новых людей, которые неустанно соперничали между собой за место в ближайшем окружении Рудольфа. Оказывать влияние на императора пытались не менее двадцати человек, занимающих различные должности, от истопника в императорских покоях, лакеев, чистильщиков обуви, гардеробщиков до камергеров. Никто из них не был спокоен за свое место. Горечь падения с высоты первый из камергеров познал Иероним Маковский из Маковы. Недолго продержался и Филип Ланг, который попал в ловушку и утратил благосклонность императора. Его преемником стал Кашпар Руцкий, повышение которого из второстепенного прислужника до главного императорского камергера стало пикантной историей для всех, кого забавляли пересуды с Пражского двора. «Император уже меньше поддается телесным искушениям, - писал в июле 1607 года в своем рапорте в Рим новый нунций папы римского Каетано, - но о любовных забавах с супругой своего слуги Гаспарино (Кашпар Руцкмй) проявил такой пылкий интерес, что нависла угроза скандала. Эта дама - еретичка, как и ее муж, которому, следовательно, нечего делать при дворе, и эта история может иметь еще худшие последствия». Спустя две недели нунций писал в Рим, что «наш друг Рудольф еще не насытился пани Руцкой, но уже ее муж, благодаря этому сводничеству, получил место камергера Ланга». Принесло ли ему это место счастье? Не слишком, не смотря на то, что Руцкий не погружался в высокую политику, как его предшественник, а пытался разбогатеть. Но внимание сословий к себе привлек нечистоплотными манерами, из-за чего его сразу же после смерти императора арестовали - скорее, превентивно, чем на основании конкретного обвинения. Руцкий не стал ожидать следствия и повесился в тюрьме, согласно слухам, которые моментально появились, с помощью веревки, на которой носил ключ от императорской сокровищницы. Пока в окружении Рудольфа проходили отставки, Матиаш благодаря ловкой пропаганде под руководством кардинала Клесла представал перед общественностью дома и за границей как самоотверженный и бесстрашный защитник габсбургских и католических интересов. Он взялся за очень сложную задачу перемирия с врагами и в ответ получил только неблагодарность от настоящего виновника всех несчастий - императора Рудольфа. Под влиянием этой пропаганды быстро забывалось о сомнительном характере Матиаша, о его крайне проблематичных государственных способностях, о аферах, вызванных его неловкостью и грубостью, о военных поражениях, которые он потерпел, будучи верховным главнокомандующим императорской армии. Тем больше внимание сосредоточивалось на слабостях и недостатках императора и на вопросе, о значимости которого не переставал повторять Клесл и другие союзники Матиаша: «Способен ли еще Рудольф править? Не будет ли для всех лучше, если уже сейчас он отойдет от дел?» Но ведь просто так Рудольфа не сместить. Откуда ни возьмись появились Бочкаи. Это были венгерские бунтовщики против Габсбургов. Бочкаи и его союзники добились в мятеже такого перевеса сил, что с ними пришлось вести переговоры. Венграм важнее всего была религиозная свобода. С большой тяжестью на сердце Рудольф доверил проведение мирных переговоров в Вене своему младшему брату Матиашу. Задача перед ним стояла незавидная. Матиаш должен был уберечь все, что возможно, при том в очень невыгодных условиях, когда, с военной и политической точек зрения, большая часть козырей была в руках противника. Была опасность в случае настойчивости Габсбургов утратить Верхнюю и Нижнюю Венгрию (т.е. нынешнюю Венгрию и Словакию), а также и Трансильванию (на территории нынешней Румынии). Одновременно Матиаш должен был придерживаться официально политики контрреформации - той самой, которая оказалась неудачной и спровоцировала мятеж. По совету своего серого кардинала Клесла Матиаш сыграл роль великодушного и терпимого к другим религиям политика. Это был тактический маневр, который удался. Он привел не только к перемирию, но и к повышению престижа Матиаша, а впоследствии и еще дальше… А как отреагировал император Рудольф? Измученный депрессиями правитель усложнял ситуацию тем, что совершенно непредсказуемо менял свою точку зрения. Понимал, что решение нельзя откладывать. Между Веной и Прагой курсировали проекты соглашений, император Рудольф их одобрял и вскоре отклонял как неприемлемые. При этом порицал Матиаша за превышение полномочий и своеволие. Был ли Рудольф прав? В некотором роде, да, потому что Матиаша в то время интересовала его личная выгода и честолюбивые цели. Но с другой стороны, диктовать условия мог, скорее, противник, чем он. Венским соглашением повстанцы получили, прежде всего, религиозную свободу. Лютеранство и кальвинизм были признаны равноправными католичеству. Это соглашение было поражением контрреформации и большим отступлением политики Габсбургов от их принципов.
В это же время в военном лагере неподалеку от Комарно был заключен мир на 20 лет между габсбургской и турецкой империями. За перемирие с турками заплатили 200 тысяч золотых. Матиаш при этом поступал вполне реалистично и мог почувствовать удовлетворение. Ощущал себя миротворцем. Зато пражский двор охватило замешательство. Радикальные католики отметили условия перемирия как неприемлемые. Рудольфа, которому донесли, что венгерские сословия предложили Матиашу корону св. Штепана, охватила паника. Он сумасбродно менял позицию, сначала подписывал договоры, потом отзывал ратификацию, и даже признал миссию Матиаша предательской по отношению к интересам Габсбургов и католиков. В течение года его взгляды менялись много раз. Короче, все проекты, которые у него до этого еще были, переросли в бред, которым опорочил себя самого и условия соглашений. Это оказало влияние и на надежность государства, которое он представлял… При этом император не предлагал никакие альтернативные решения, только недостойным образом сопротивлялся действительности, которая его не удовлетворяла. Например, в определенном документе, хотя и подписал мировое соглашение с венгерскими повстанцами 6 августа, но уже 8 августа поставил свою подпись на новый, на этот раз строго секретный документ, в котором объявлял свое предыдущее согласие принудительным, а потому - недействительным. Это двойственное решение и подписи под двумя совершенно разными документами было недостойно. Ситуацию осложнила чума, добравшаяся и до Праги. Она вынудила двор покинуть столицу. В Брандисе над Лабом на свежем воздухе состояние здоровья императора улучшилось, и возросла его решимость покончить с экспансией Матиаша. Окончательную версию мирового соглашения с турками он подписал без долгого промедления, но сам документ оставил в Брандисе, а вместо этого отправил в Венгрию делегацию, которая везла инструкцию, которая своим содержанием и церемонной формой выглядела как объявление войны брату Матиашу. Император в ней резюмировал свое недовольство мировым соглашением с турками и с некоторыми условиями венского перемирия с венгерскими повстанцами, упрекал Матиаша в злоупотреблении своим положением и излишней самостоятельности. Призывал его объяснить императору целый ряд обстоятельств мировых соглашений, но чтобы, прежде всего, ответил, собирается ли он согласиться с предложением венгерских сословий и, невзирая на мнение императора, принять власть в Венгрии. Также хочет ли он, без требуемого согласия императора, взять в жены тосканскую принцессу, и что необходимо от его двора изгнать архиепископа Клесла и других особ. Это продолжалось еще очень долго - из Братиславы в Прагу, из Праги на восток гоняли послов, одно объяснение следовало за другим, пока ситуация не переросла в глубокий кризис династии и правительства.
После этого Матиаш решился открыто выступить против Рудольфа. Созвал в Братиславе венгерский сейм, на который пригласил и австрийские сословия. 1 февраля 1608 года там была создана Конфедерация венгерских и австрийских сословий, уполномочившая Матиаша защищать силу последних соглашений от каждого, кто бы хотел ей воспрепятствовать. Рудольф не был назван, но против кого направлена акция, было и так понятно. Josef Veselý, Josef Janáček |
| главная страница | легенды | мистика | старая прага | дома, улицы | выставки | выставки |
|---|