Староместская казнь 1621 года
День палачаСтароместская казнь чешских панов и мещан, или новое представление о том, как это могло произойти…Любые попытки уже были бесполезны. Просители о помиловании из семей арестованных руководителей Сословного восстания еще раньше пытались добраться до князя Карла Лихтенштейна, но он либо утаивал что-то, либо отказывался рассказать что-либо еще об этом процессе. В конце концов он объявил, что все расследования закончены, и от императора зависит, как он поступит с предложенными судебными решениями. В общей сложности был осужден пятьдесят один человек, из которых сорок три были приговорены к смертной казни. В Вене в конце мая провели консультации о том, как поступить с предлагаемыми приговорами. Некоторые из них были очень жестокими, включая отрезание конечностей тела перед обезглавливанием. Перед казнью Есениуса ожидало отрезание языка. Будовцу, Шлику, Индржиху Отто из Лоса и Богуславу из Михаловице предстояло отрезания руки и четвертование тела при жизни.
Однако в конце концов он сделал несколько исключений и рекомендовал императору смягчить приговоры Вильгельму старшему из Лобковиц, Павлу из Ржичан и еще четырем членам директората восстания. Он также ходатайствовал за доктора Матиаша Борбониуса, к чему его побудили чисто личные причины. Известный пражский врач и бывший член Корпуса защитников сословий успешно лечил его ревматические боли, и князь хотел и дальше пользоваться его услугами. Поговаривали, что Лихтенштейну хорошо платили за эти ходатайства семьи соответствующих осужденных, и поскольку было известно, что деньги всегда были его слабостью, у пражан не было причин не верить этим слухам. С другой стороны, следует признать, что князь ходатайствовал за лиц, в казни которых монарх не имел такого выдающегося интереса и в отношении которых пражский суд нашел ряд смягчающих обстоятельств. Это, конечно, уменьшало вероятность того, что Лихтенштейн может скомпрометировать себя, вмешавшись в дела этих лиц. Кроме того, как полномочный представитель императора и председатель чрезвычайного суда, он имел полное право выражать свое личное мнение, хотя и использовал его только в этих единичных случаях. Так или иначе, 19 июня 1621 года все приговоры в Пражском граде были наконец вынесены. Некоторые советники императора были удивлены суровостью предложений пражского суда о приведении в исполнение смертных приговоров и просили об их смягчении. Особенно если это четвертование и отрубание конечностей живьем. Они указали, что это не по-христиански, и привлекли внимание Фердинанда II, что такие зверства могут быть расценены чешским народом как акт бесчеловечной монаршей мести. Император учел эти замечания при подписании судебных решений и в конечном итоге приговорил к казни только двадцать семь чешских панов, рыцарей и мещан (двадцать восьмой получил помилование на Староместской площади во время казни. Другие: Мартин Фрувейн из Подоли покончил с собой до официального вынесения приговора, а на Староместской площади был четвертован посмертно). Только трое были из высшей знати - Яхим Ондржей Шлик, Вацлав Будовец из Будовы и Криштоф Гарант из Полжице и Бездружице. За ними последовали семеро осужденных из рыцарских рядов, остальные были мещане. Больше всего от смертных приговоров пострадали мещане. Сорок три осужденных приняли свои приговоры в основном молча. Только Будовец и Ессениус решили протестовать. Шестнадцать смертных приговоров император изменил либо на пожизненное заключение, либо на вечную ссылку. Он также отменил жестокие наказания в виде четвертования и обезглавливания перед казнью, за исключением трех преступников, включая доктора Ессениуса, чей язык палач должен был вырезать заживо. Все имущество осужденных было конфисковано, в этом отношении монарх не сделал исключения. Но даже в этом случае 27 подтвержденных смертных приговоров оказались больше, чем ожидали осужденные. Только теперь осужденные осознали ужасное значение произносимых слов и то, как они утешали себя тщетными надеждами. Староместский палач Ян Мыдларж узнал о приговорах в тот же день. Но несколько дней назад князь Лихтенштейн сказал ему, что на этот раз он должен рассчитывать на тяжелую работу и хорошо подготовиться к ней. Планировалось также большое количество зрителей, и пражские иезуиты, которые помогли организовать всю чудовищную церемонию смерти, пригласили жителей Праги принять в ней участие, потому что они никогда раньше не видели ничего подобного. Божья кара чешским еретикам! Это лишит их желания к дальнейшим восстаниям.
Палачи точили тяжелые мечи, и сам Ян Мыдларж пришел во второй половине дня, чтобы проверить, готово ли необходимое количество гробов и достаточно ли ткани, чтобы завернуть мертвые тела. Люди, проходившие мимо подготовленного места казни, на котором было воздвигнуто гигантское распятие, крестились, и их лица выражали печаль и беспокойство. Вечером Мыдларж еще раз перечитал инструкции для казней, которые ему утром принес гонец из Пражского града. В нем были имена всех осужденных в том порядке, в каком они завтра пойдут на эшафот. Сначала Яхим Ондржей Шлик, затем Будовец и Криштоф Гарант. Затем следуют рыцари и, наконец, мещане. В порядке ранга и достоинства. Мыдларж задумался. Одного меча для этого недостаточно, и у помощников тоже будет работа. Что, если кто-нибудь из заключенных начнет сопротивляться? Палачу это не нравилось. Он всегда предпочитал чистую работу. Один удар, и готово. Когда жертва защищается, это неприятное осложнение. Она трепыхается, кричит; по крайней мере, два сильных помощника должны держать ее, и тогда еще нет уверенности, что точный удар мечом увенчается успехом. К тому еще канцлер Зденек Попел из Лобковиц заявил, что вся церемония казни должна выглядеть как театральное представление, которое он тщательно продумал вместе с иезуитами. Солдаты с барабанами и горнами, священники у креста, ниже - толпа, отделенная от места казни колонной солдат. А на трибуне ратуши восседает элита, наблюдая за всем ходом казни. Князь Лихтенштейн рассчитывает, что все пройдет гладко, и пообещал щедрое вознаграждение. Мыдларж вздохнул. Даже если все пройдет без осложнений, как того желает князь, его работа еще не закончится. Двенадцать голов должны быть выставлены на галерее Староместской башни у Каменного моста. Он сказал, что это предупреждение, чтобы у людей больше не возникало желание сопротивляться нерушимой воле императора. А бездушные тела? Их выдадут семьям казненных.
Это казнь в интересах всей династии Габсбургов. И весть о ее процессе распространится по всей Европе. Фердинанд II завтра на Староместской площади продемонстрирует всем свою силу. И ему это нужно. В Пфальце Мансфельд, как говорят, снова штурмует военную кассу и настраивает против императора, с войной в Германии еще не прояснилось. Позже многие обвиняли Яна Мыдларжа в том, что он согласился на эту кровавую работу из корыстных соображений. Несомненно лишь то, что в тот день он стал богатым человеком. Ведь он получил от князя Лихтенштейна за Староместскую казнь более 600 коп (1 копа = 60 шт) майсенского гроша, а это уже была немалая сумма. За них можно было купить дом в Старом Месте пражском или более крупное загородное поместье. С другой стороны, Ян Мыдларж вряд ли мог отказаться от казни. Как евангелист утраквистского исповедания, он непременно попал бы в немилость новых католических властей и, кто знает, не лишился бы в конце концов своего заработка палача. Хотя народ все еще презирал его ремесло, оно давало ему определенные привилегии. Он имел постоянный доход и мог получать доход от лечения ран и травничества. В каком-то смысле он был неприкасаемым. Суеверные люди видели в палачах лиц, защищенных какой-то высшей силой, потому что их ремеслом была смерть. Считалось, что того, кто причинит вред мастеру-палачу, вскоре постигнет какое-нибудь несчастье. Кроме того, Мыдларж был образованным и начитанным человеком, он также понимал медицинские книги, умел писать и считать, и пражские горожане в целом ценили, что у них был такой опытный палач, который не подвергал осужденных страданиям без необходимости. Его работа заключалась в обслуживании. А если кто-то посвятил себя ремеслу палача, то, в общем-то, на всю жизнь, каким бы панам он ни служил. Потому что, как бы то ни было, закон стоял превыше всего и решал не кто есть кто, а вина и наказание, причем обязанность палача - исполнение судебных решений. 21 июня 1621 года, на рассвете, первым, кто попал под меч Мыдларжа, был Яхим Ондржей Шлик, который так старался добиться императорского помилования. Но именно он стал жертвой высокой политической игры. Саксонский курфюрст Ян Иржи, на которого он возлагал надежды на спасение, совершенно бесстыдно предал его и выдал императорскому двору, несмотря на то, что в 1619 году Шлик был в числе тех, кто поддерживал его кандидатуру на пост нового чешского короля. На место казни Шлика сопровождали два лютеранских священника и его личный слуга. Пятидесятидвухлетний дворянин, один из бывших директоров Сословного восстания, с достоинством прошел по эшафоту, опустился на колени на расстеленную черную ткань и молча помолился. Затем он расстегнул воротник и слегка наклонил голову. Раздался тихий свист меча Мыдларжа, который метким ударом отделил его голову от тела. После этого палач отрубил ему правую руку, как было написано в приговоре. Помощники Мыдларжа завернули неподвижное тело в ткань и отнесли его под эшафот, где положили в один из приготовленных гробов. Вся казнь сопровождалась грохотом барабанов и визгом военных горнов, и если бы осужденный попытался что-то сказать, его никто бы не услышал. Затем отрубленная голова и правая рука Шлика были взяты отдельно, у Мыдларжа был приказ выставить эти останки на Староместской мостовой башне, что также касалось и одиннадцати других казненных.
Шлика сменил на эшафоте Вацлав Будовец из Будова, председатель пражского апелляционного суда во времена правления Фридриха Фальцкого. Ни один священник не сопровождал его. Будовец принадлежал к исповеданию чешских братьев, и у членов братской общины не было принято последнее отпущение грехов. Теперь он шел к назначенному месту казни без колебаний, как человек, смирившийся со своей судьбой. Собравшаяся толпа пришла в волнение. Своим величественным видом Будовец напоминал скорее ветхозаветного пророка, чем осужденного к смерти, и многие пражане знали, что он был мудрым и образованным дворянином, который никогда не отказывал в помощи своим согражданам. В некоторых местах даже раздался ропот неодобрения, и в тот момент, когда палач отрубил ему голову, многие пражане молча молились с закрытыми глазами. Криштоф Гарант из Полжице и Бездружице так же мужественно перенес последние минуты своей жизни, и палач терпеливо оставил ему время, чтобы завершить молитву. Затем его голова скатилась на эшафот. В отличие от Шлика и Будовца, его голова не оказалась на башне Каменного моста. За ним последовал Кашпар Каплирж из Сулевиц, 86-летний старик, который едва мог стоять на ногах. Он был самым старшим из осужденных, и все ожидали, что именно ему император в конце концов дарует прощение. В этот момент глаза пражан обратились к князю Лихтенштейну, но тот молчал. Под звуки барабанов сильно согнутая шея капеллана на мгновение выпрямилась, и палач отрубил ему голову резким и метким ударом. Толпа недоверчиво зашумела. Теперь даже имперским судьям было ясно, что симпатии собравшихся пражан встали на сторону осужденных.
На самом деле в тюрьме старой ратуши находилось двадцать восемь осужденных, ожидавших казни. Но только один из них был помилован во время казни. Речь шла о бывшем директоре Яне Теодоре Сиксте из Оттерсдорфа. Он был спасен от казни одним из своих племянников, бывшим оломоуцким каноником Яном Арноштом Платейсом, который заступился за него перед императором. В 1619 году, во время военной кампании Турна в Моравии, Платейс лично познал, что такое ожидание смерти. Как верный сторонник Фердинанда, который выступал против мятежной военной системы и призывал имперскую армию защищать Брно от приближающейся армии чешских протестантов, он был передан мятежным моравским сословиям, которые публично выставили его перед мэрией Брно к позорному столбу. Его жизнь тогда висела на волоске, но в конце концов с помощью родственников он подкупил лидера моравских государств и после шести месяцев заключения был освобожден. Он немедленно бежал в Вену, где находился Фердинанд II и подробно описал ситуацию в Моравии, преследование католического духовенства и конфискацию католических церквей кальвинистскими фанатиками Фридриха Фальцкого, который тем временем стал новым королем Чехии. Император, тронутый вмешательством Платейса в дела его престарелого дяди, который был одним из руководителей мятежного пражского правительства, наконец сжалился над Сикстом из Оттерсдорфа и в последний момент одобрил решение Лихтенштейна приостановить исполнение смертного приговора по его делу. Это была милость для эффекта, произведенного в тот момент, когда Ян Мыдларж уже готовился к смертельному удару. Особенно отвратительной была казнь доктора Ессениуса, который взошел на эшафот бледный, как мертвец. Палач сначала клещами выдернул язык из его рта, и в этот момент нечеловеческий крик Ессениуса заглушил бой барабанов. Зрители ахнули от ужаса, когда изо рта бедняги хлынула струя крови. Но Мыдларж не стал продлевать его страданий и одним ударом отделил от туловища голову бывшего ректора пражского университета и дипломата. Георг Гауншильд и Леонард Рюппель, арестованные юристы и советники короля Фридриха Фальцкого, были казнены с такой же жестокостью - император решил бесчеловечно наказать их за предательство. В конце концов, они были единственными, кому палач сначала живьем отрубил одну руку и только потом обезглавил их. Был казнен и несчастный Дивиш Чернин из Худениц, который в недоумении оглядывался на месте казни и до последнего момента верил в императорское милосердие. Его брат Гержман не мог спокойно смотреть на ужасный конец своего брата и ушел до его казни. Он вернулся только после того, как палачи унесли тело Дивиша с эшафота. Император также отомстил Валентину Кохану из Праховы, бывшему директору Нового Места пражского, и Максмилиану Гоштялку, директору и мэру королевского города Жатец. Оба они подняли свой голос против принятия Фердинанда Штирийского в качестве нового чешского правителя в 1617 году на чешском земском собрании. Голова Кохана оказалась на башне моста, а Гоштялкова была прибита гвоздями над городскими воротами в Жатце.
Во вторник 22 июня исполнение приговоров продолжалось. Осужденный староместский писарь Микулаш Дивиш был прибит к виселице на два часа за язык. К счастью, в конце концов он выздоровел в тюрьме, где провел еще четыре года, прежде чем был выслан из страны. Все это только за то, что он приветствовал Фридриха Фальцского при его торжественном въезде в Прагу. Мещан Божецкого, Кубина и Швеглу помощники палача высекли и изгнали из города, в который им запретили возвращаться. Они тоже всегда преданно служили курфюрсту пфальцскому. Говорят, что слишком преданно. В ночь с 21 на 22 июня во дворце Лихтенштейна на Малой Стране долго горел свет. На банкете, который князь устроил в честь членов придворного трибунала, присутствовал цвет католического сословия. В частности, поздравления получил главный организатор казни в Старом Месте Зденек Попел из Лобковиц. Все прошло гладко, и староместский палач отличился. Он ни разу не ошибся. Он доказал, что прекрасно владеет своим ремеслом. Даже князь Лихтенштейн кивнул в знак согласия. Да, Мыдларж проделал отличную работу. Ему добавят премию к обещанному вознаграждению. Некоторые обратили внимание, что главный раввин и банкир Праги Яков Башеви также присутствовал на банкете. Для него было большой честью, что князь пригласил его. В конце концов, пражские евреи никогда не предавали Габсбургов, поэтому никого не обеспокоило присутствие их видного представителя. Но Лихтенштейн знал, почему он это сделал. В ту ночь Башеви наконец стал советником монетного консорциума, который должен был выжать из чехов деньги и принести князю баснословное состояние. Но даже другие партнеры Лихтенштейна Вальдштейн и Михна не должны оставаться позади. Они собирались хорошо обогатиться на конфискации имущества казненных на Староместском рынке. Рука императора теперь, несомненно, будет щедрой и обильно вознаградит их. Будущее показало, что в этом они не ошиблись, и реальность даже превзошла их ожидания. Фердинанд II готовил радикальные перемены по всему Чешскому королевству, и казни побежденных сословных мятежников по его приказу были только началом необратимого политического и имущественного переворота, который затем шесть лет спустя привел к новой земской конституции, обновленному земскому строю, с помощью которого правитель Габсбургов отменил чешские политические свободы и сословные привилегии. Этот план родился весной 1621 года, когда верховный канцлер Зденек Попел из Лобковиц получил из Вены указание представить императору все королевские документы о правах и свободах чешского и моравского государств. Их пересмотр должен был затем стать основой для предстоящих изменений в государственном праве, наиболее важным из которых было объявление чешского престола наследственным престолом Габсбургов. Это, как следствие, означало отказ в одном из основных прав чешских государств - праве на свободный выбор правителя, которое уходило корнями к Золотой сицилийской булле 1212 года. Менее чем через год после битвы на Белой горе император уже твердо решил изгнать из чешских земель всех проповедников, врачей, профессоров и школьных учителей, которые преподавали «кальвинистские и пикартские заблуждения», под которыми Фердинанд подразумевал прежде всего общину Чешских братьев, а также и другие евангельские религии. В то же время он ясно дал понять чехам, что Грамота Рудольфа о свободе вероисповедания утратила свою силу. В тот момент, когда осужденные представители чешских сословий умирали на эшафоте Старого Места, правитель уже находился в Вене, готовя со своими католическими советниками подчинение Чешского королевства постоянному господству династии Габсбургов.
Однако восстание чешских сословий не было забыто. Это была прелюдия к долгой войне, в которой значительная часть протестантской Европы противостояла Габсбургам. В ее ходе тысячи чешских эмигрантов мечтали о возвращении на родину. Ибо все еще оставалась надежда, что угасшие жизни жертв казни в Старом Месте однажды будут отомщены и власть Габсбургов в Европе будет сломлена. Самая большая надежда на то, что это может увенчаться успехом, появилась осенью 1631 года, когда протестантская Швеция уже год воевала против императора, и саксонский курфюрст присоединился к антигабсбургскому военному лагерю. Массовое прибытие саксонской армии вглубь Чехии в конечном итоге привело к тому, что она заняла Прагу, а вместе с ней некоторые чешские изгнанники и бывшие члены директорского сословия вернулись сюда, чтобы заняться восстановлением конфискованного имущества и в то же время почтить память жертв староместских казней. И тогда появилась величайшая тайна, разгадку которой историки и исследователи не знают и по сей день. Черепа казненных чешских панов, рыцарей и горожан, выставленные победителями Белогорской битвы на Староместской башне моста, были затем сняты и тайно спрятаны в заранее подготовленной могиле, которую до сих пор никто не нашел. Означает ли это, что эта могила все еще существует где-то в Праге? Это предположение, несмотря на всевозможные скептические взгляды, нельзя исключать… Vladimír Liška |
| гл.страница | легенды | мистика | старая прага | дома, улицы | выставки | контакты |
|---|