Йозефов
центр пражской магии
Старое еврейское кладбищеКамни славятся богатой символикой. Благословляющие руки являются знаком коэнов, кувшин и миска означает их помощников из рода Левитов. По ножницам узнаем гроб портного, по пинцету - лекаря, ступка - аптекаря, арфа - мастера музыкальных инструментов, книга - печатника, этрог - продавца цитрусовых плодов к празднику Пасхи. Виноград означает мудрость и плодовитость, сцену из рая, что в могиле покоится женщина по имени Хава (Ева), розы означают Розину, а изображения животных, целый бестиарий (олень, медведь, волк, лев, лиса, петух, голубь, карп, гусь) указывают на соответствующие имена.
Кроме имени усопшего, его титула и профессии, даты смерти и погребения, вычисленную от начала сотворения мира, эпитафия содержит еще эпитеты, окаменевшие хвалы покойному, пожелания жизни вечной, перечень его заслуг и проявление печали, выраженное цитатой из Святого писания или раввинской литературы. Человеку кажется, что в этом кладбищенском балете в любой момент могут ожить и буквы, как слова в книге Иббур, которую герою Майринка Атанасиусу Пернату передал незнакомец с раскосыми глазами. Квадратные буквы еврейского алфавита, возможно, высечены по образцу тех, которые использовали старые типографии Еврейского города, вместе с вытесанными эмблемами образуют нечто вроде пиктограммы, оптические стихи, которые можно сравнить со старинными вывесками пражских магазинчиков, которые восхваляет Йозеф Чапек. Не случайно Гоффмайстер изобразил Еврейское кладбище в коллажах, где даже кусты бузины принимают форму еврейских букв, теснящихся на надгробиях. Будто на этом кладбище стелы, кусты и паны из братства превращались в танцующие буквы, перегруппировывались в новые и новые перестановки, чтобы по указанию безумного талмудиста испробовали все возможные варианты. Эти удивительные иероглифы очаровали уже много писателей. В одном коротком рассказе Кафки Йозеф К. встречает на кладбище, которое, несомненно, кладбище Пятого квартала, художника в бархатном берете на голове. Под обычным карандашом этого художника на надгробном камне (под которым вскоре окажется сам Йозеф К.) появляется надпись красивыми золотыми буквами: «Здесь покоится». Каждая буква была чистая и красивая, глубоко вырезанная и тщательно позолоченная. Где математик Йозеф Шломо, сын лекаря Элиягу Дельмедига? Где летописец и астроном Давид Ганс? Где мясник Давид Кореф? Где раввины Зеев Ауэрбах и Давид Оппенгейм? Где рабби Иегуда бен Бецалель Лев? Где Мордехай Майзл? А Фрумет, его вторая жена? А где Гендель, жена придворного еврея Якуба Бассеви, в чью могилу якобы похоронили одну польскую королевну? Где паны из братства? Ведь, кажется, только что были здесь. Их забрала трясина, земля, камни раздавили в месиво, покрыл лишайник. И осталась только тень памяти о них. «Тень войдет в темноту, а человек в землю», - прошептал в стихах Ярослав Сейферт, приближаясь в своей прогулке по городу к стенам еврейского кладбища и отступая перед вонью чумы и злой силой Голема. Вредить может не только эта глиняная кукла. Кладбище изобилует призраками. Под надгробием, где видим женщину между двух петухов, покоится католический священник, отступник от еврейской веры. Он пожелал, чтобы его похоронили около женщины, которую он любил в молодости. Каждую ночь скелет переправляет его через Влтаву, чтобы он мог играть на органе в храме св. Вита покаянные псалмы. Angelo Maria Ripellino |
| гл.страница | легенды | мистика | старая Прага | дома, улицы | выставки | Контакты |
|---|