гл.страница легенды мистика старая Прага дома, улицы выставки Контакты

Йозефов
центр пражской магии

Еврейский город Йозефов

Старая Прага. Голдржихова улица в Еврейском городе
Голдржихова улица в Еврейском городе
Одним из центров пражской магии был Еврейский город, называемый также и Йозефов в честь императора Иосифа II, который в конце 18 века впервые ослабил религиозную и классовую дискриминацию. Позже, в 19 веке, Еврейский город стали называть Пятым кварталом. Таинственное отдаленное место, от которого осталось очень мало: несколько синагог, включая Староновую, кладбище, ратуша с часами, стрелки которых сумасбродно вращаются в обратную сторону. Место, где доныне чувствуется присутствие Голема, потому что здесь шем раввина Лева вложен под язык всему - даже тротуару, который, однако, из того же камня, который покрывает всю Прагу. Достаточно представить себе узкие улочки гетто с их настороженными горбатыми домами, и вам покажется, что эти кособокие постройки на самом деле прижимались друг к другу, как им подсказывает шем, засунутый в угрожающую пасть их беспокойных арок.

Согласно еврейской традиции, зарождение Пражского гетто произошло задолго до основания города на Влтаве. По некоторым преданиям евреи поселились в Праге сразу после разрушения Иерусалимского храма, по другим - пришлю сюда между 8 и 9 веком. В романтических романах их приход даже предсказывала княжна Либуше. Но до правды не добраться даже в старых хрониках. Вацлав Гаек из Либочан в своей Чешской хронике (1541), а опираясь на него, и еврейский историк Давид Ганс утверждают, что в 995-997 гг. евреи получили право поселиться в городе на Влтаве в благодарность за помощь христианам в борьбе против неверующих. Известно, что уже в 10 веке караваны еврейских купцов останавливались во время своего длинного пути с Востока на Запад в Праге, где у них были свои склады и места стоянки, которые между 12 и 13 вв. выросли в пражскую еврейскую колонию.

Старая Прага. Гампейская улица в Еврейском городе
Гампейская улица в Еврейском городе
С периода готики Еврейский город, город в городе, представлял собой плотный комплекс домов, огражденный стеной с несколькими воротами. Эти стены немного перемещались, когда еврейской общине удавалось получить некоторую территорию, например, после Белогорской битвы, благодаря нескольким покинутым евангелистами домам. В 19 веке стены вопреки воле фанатичных раввинов, предпочитавших изоляцию, были снесены и временно заменены натянутой веревкой или проволокой.

Привязанность к старым обычаям способствовала тому, что до середины 19 века территория и средневековый вид Еврейского города оставались нетронутыми, несмотря на пожары, наводнения, нападения христианской голытьбы, барочных пристроек эркеров, башенок, галерей и беседок на крыше. Невзирая на все запреты, там до конца века деревянных домов было больше, чем каменных. После каждой катастрофы (например, страшного пожара 1689 года) торопливо и лихорадочно все обновлялось так, как было до того. Пока Прага меняла архитектурные стили, гетто оставалось тем же скоплением приземистых средневековых лачуг, лишь с местами доминирующими барочными наростами.

Втиснутый между Старым Местом и рекой, у которой располагался старый публичный дом «gallimordium», этот перенаселенный квартал с возрастающей плотностью населения и домами, тесными, как гробы, с норами вместо квартир, был самым маленьким в Праге. Его территория была размером 93 тыс. кв. м, что составляло 1/9 от Старого Места, в котором костелы, монастыри и площади занимали значительное место, 1/13 от Малой Страны, где преобладали сады при панских дворцах. Здесь не было деревьев, кроме нарисованных на окружающей город стене, не было садов, кроме сада мертвых. Тем не менее, при такой стесненности на каждые десять домов приходилась одна синагога.

Старая Прага. Гампейская улица в Еврейском городе
Ян Минаржик. Гампейская улица в Еврейском городе
Живописность Гетто, известная нам по пожелтевшим фотографиям и картинам Яна Минаржика, Антонина Славичека и других художников начала 20 века, была обязана, так сказать, акробатической архитектуре. Кривые, облупившиеся, запятнанные, смрадные жилища, царство крыс, теснились и врастали друг в друга. В результате получился причудливый лабиринт грязных не мощеных улочек, узких, как шахты, откуда метла солнца лишь изредка выметало мусор теней. Эти уродливые хилые тропинки вдруг исчезали в чреве некоего дома, снова появлялись и внезапно заканчивались перед глухой стеной. Эти улочки были как щели, в которых застаивались пахнущие плесенью испарения. Это были петляющие улочки с фонарями на углах, с подозрительными лужами перед воротами в готических нишах. Как кишки, переплетенность которых вызывает видимость чего-то хмельного, вялого, призрачного.

В гетто было изобилие двориков, открытых галерей на домах, на которые вели винтовые лестницы со стоптанными ступенями. Если галерея не помещалась во дворе, владелец спокойно прилеплял ее на фасаде. Ветхие дома были так переполнены, что лопались по швам. В одной комнате часто проживали 4-5 человек, спали на соломенных тюфяках, тело на теле. А еще в каждую комнату нужно было поместить вещи и клетки с голубями и гусями. Теснота сближает Еврейский город с домами, будто для гномов, на Златой улочке на Пражском граде. Кроме того, над этим крольчатником нависал страх, чтобы это небольшое пространство не стало еще меньше. Отсюда это стремление как-то сложиться, поместиться один на другом, как сельди в бочке.

Мы привыкли смотреть на гетто глазами экспрессионистов, воспринимать его так, как подает Майринк, который, по мнению Кафки, прекрасно уловил атмосферу старого пражского квартала. Майринк изображает пражское гетто как демонический мир, отдаленное место химер, которые якобы были символом призрачности, изнеможения, изнурения всей Европы в начале века.

Коварство этих нор усиливается к ночи, когда ворота открываются, как ревущие жерла. Остроконечные башенки этих косых, чешуйчатых крыш, как бы хотели быть подобными своим жильцам с конусными шляпами и козлиной бородкой. Экспрессионизм подчеркивает и даже преувеличивает мрачное таинственное средневековье, разложение Пятого квартала, шабаш призраков.

Старая Прага. Йозефовская улица и дом раввина Лева в Еврейском городе
Йозефовская улица и дом раввина Лева
Золотой век Пражское гетто прожило во время правления Рудольфа II, когда в нем жил раввин Лев (Лива) бен Бецалель - кладезь спасительных учений, и финансист-меценат Мордехай Майзл. Это были две овеянных легендами личности. Майзл (1528-1611), который якобы своим богатством был обязан гномам, построил в Еврейском городе три синагоги, одна из которых носит его имя, общественную баню, ратушу и приют, щедро субсидировал высшую школу талмудистов, основанную рабби Левом. Проявлял благотворительность, раздавал милостыню, одевал бедных, неимущим невестам давал приданое, даже давал в долг императору, когда у того не было денег на свои коллекции или поход против турок.

Кроме того, история гетто складывалась, в первую очередь, из постоянных попыток пережить погромы, налоги и гонения, найти средства себе на хлеб. Потому что люди здесь не кормились только с ростовщичества и перепродаж. Здесь занимались различными ремеслами. Например, у знаменитого цеха мясников покупали мясо и христиане. Одно время в гетто жил мясник, который каждую субботу взвешивался вместе со своей женой, чтобы потом раздать нуждающимся мясо такого же веса. Евреи были выдающимися пожарниками, всегда спешили гасить пожары в соседних приходах, хотя именно с этих поселений потом на них совершали набеги насильники, которые опустошали и разоряли их жилища.

Между ветхими домами гетто прохаживаются бородатые евреи в высоких желтых шляпах со странным шариком на острие и желтым колечком на кафтане. Едва вступив на Старе Место, евреи становились игрушкой голытьбы, которая бросала в них камни или снежки. А остроконечная шляпа, в более поздние времена - цилиндр, уже валялась на земле.
Angelo Maria Ripellino

гл.страница легенды мистика старая Прага дома, улицы выставки Контакты